— Яа-а-а-а! — вскричал Ленкеи и отправил корабль вниз по подошве волны, с гребня которой сорвалась пена сверхновой. Изможденные люди на рулевом мостике не отрывали взглядов от экрана, который был сделан специально для этого часа. То, что бушевало там, было не реальностью нынешняя реальность превосходила любое зрительное представление и понимание — но отображением наружных силовых полей. Оно пылало, клубилось и извергало огромные искры и шары. Оно отзывалось ревом в металле корабля, в телах людей и внутри черепов.

— Больше не выдержишь? — выкрикнул Реймон со своего места. — Барриос, смени его.

Второй пилот покачал головой. Он был слишком ошеломлен и потрясен предыдущей вахтой и еще не пришел в себя.

— Ладно. — Реймон расстегнул ремни. — Я попытаюсь. Мне приходилось водить самые разные машины.

Никто не слышал его слов из-за бушующей вокруг корабля бури, но все видели, как он прокладывает себе дорогу по трясущейся, дергающейся палубе.

Он сел в дополнительное кресло управления, с другой стороны от Ленкеи, чем кресло Барриоса, и наклонился близко к уху пилота.

— Помоги мне.

Ленкеи кивнул. Их руки синхронно двигались над пультом.

Они должны были удерживать «Леонору Кристину» на приличном расстоянии от растущего моноблока, иначе его радиация наверняка убила бы их; в то же время они должны были оставаться там, где газ был настолько плотен, что их тау продолжал уменьшаться, превращая эти пылающие гигагоды смерти феникса в часы. И они должны были поддерживать надежный полет корабля сквозь хаос.

Никакие компьютеры и никакие приборы не могли им помочь. Они могли полагаться только на инстинкт и тренированные рефлексы.

Постепенно Реймон включался в схему, пока управление не перешло к нему полностью. Ритмы возрождения были дикими, но они были. Легче на правый борт… вектор влево и вниз на сорок пять градусов… теперь ТОЛЧОК!.. здесь слегка притормозить… не дать кораблю выйти из ветра… обойти подальше это облако огня, если выйдет… Раскатился гром. От озона воздух стал резким и холодным.

Экран погас. Мгновением позже все флюоропанели корабля одновременно вспыхнули ультрафиолетовым и инфракрасным светом, и настала тьма. Те, кто лежал одиноко в своих скафандрах в каютах корабля, услышали, как по коридорам прошлись невидимые молнии. Люди на командном и пилотском мостиках, в помещении управления двигателями, экипаж корабля, почувствовали неимоверную тяжесть — они не могли ни шевельнуться, ни остановить начатое движение — а затем такую легкость, что задрожали, и дрожь, казалось, разнесет их тела на части. То было изменение инерции, изменение всех природных констант, когда пространство-время-материя-энергия претерпевали последнее содрогание. На мгновение мужчины, женщины, ребенок, корабль и смерть стали единым целым.

Все кончилось так быстро, что они не могли бы сказать, было ли это на самом деле. Вернулся свет, вернулся внешний обзор. Шторм свирепствовал еще сильнее. Но теперь сквозь него появлялись нарождающиеся галактики, казавшиеся сине-белыми каплями огня, которые рассыпались искрами в полете, фонтанируя вовне двумя огромными искривленными полотнищами.

Моноблок взорвался. Творение началось.

Реймон переключил управление на полное торможение. «Леонора Кристина» стала медленно замедлять ход и взяла курс на возрожденный свет.